Бедная, бедная, девочка. Разве не научила тебя в детстве мама простому правилу? Нельзя оставлять лучших друзей в беде, ни при каких обстоятельствах. Близкого человека можно потерять за долю секунду, так же быстро можно потерять и жизнь – откуда ты знаешь, на что способен разгневанный и жаждущий расправы бывший лучший друг? К сожалению, теперь поздно постигать мораль, надеюсь, молитвам мама научила тебя лучше.
Прошли целые сутки, но Делайла до сих пор не могла проснуться. Она выглядела такой счастливой, когда увидела лучшего друга живым, что не замечала ничего вокруг, потому не составило ни малейшего труда втюхать ей вместо обещанного ароматного чая с печеньем настойку противной полыни и измельченного корня асфоделя. Усыпляющее зелье подействовало моментально: стоило бедной девушке сделать первый глоток, как стеклянная чашка вылетела из обессиливших рук и разлетелась на осколки, ударившись о деревянный пол комнаты. Напиток получился слишком сильным, отчего девушка выглядела, скорее всего, мертвой, чем просто уснувшей. Она сидела на стуле посередине подвальной комнаты, куда Аарон притащил ее сверху и усадил как куклу-марионетку. Ее руки и ноги были крепко привязаны к подлокотникам и ножкам стула, настолько крепко, что тугие веревки не позволяли крови нормально циркулировать и конечности приобрели мертвецки синюшный оттенок. Кроме того, все молодое тело девушки украшали синяки и кровяные ссадины, видимо, Вуда не заботила его сохранность при перемещении. Он просто тащил ее за руку, словно бездыханный труп на свалку. Легкая летняя одежда зацеплялась за торчавшие из досок гвозди и за секунду расходилась по швам, а на оголенной коже оставались причудливые красные линии. 
Куда же делась прежняя любовь? А она осталась на месте, только приняла немного иную, извращенную форму. Вуд с нежностью и аккуратностью точил ножи и огромные садовые ножницы, протирал куски стекла до безупречного блеска, выкладывал иглы в ряд строго по убыванию их размера, затягивал веревки на хрупких руках Брандт так же сильно, как и любил ее. Он даже расчесал слегка запутавшиеся белесые волосы и вытер с лица Делайлы пыль и немного крови. Заботился о ней, как раньше. Только вот, как бы широко не улыбалась его подруга, как бы ни рада была его видеть, прежнее доверие обратно не возвращалось. Это главное качество, на котором строились их отношения, испарилось так же быстро, как и их дружба. Раз и навсегда. Его заменили обида и желание отомстить за всю ту боль, которую он пережил в Ковентри, когда был брошен один на один с ужасными инферналами. В одиночестве он поборол с десяток, а может и больше, голодных существ, которые жаждали полакомиться его жизнью. Их костлявые клешни крепко вцепались в его ноги, да так, что он переставал их ощущать и не мог нормально передвигаться. В тот момент, когда смерть была так близка, друзья исчезли с его поля зрения, они попросту сбежали, струсили, оставили его одного. Ведь собственная жизнь гораздо дороже, правда? Теперь Вуд хотел заставить Делайлу почувствовать то же самое, хоть и был уверен, что это невозможно.
Брандт, наконец, дернулась, а ее дыхание стало слышимым. Это означало, что пробуждение уже скоро, и пора начинать. Ночь выдалась холодной: изо всех щелей дуло прохладой, Вуд даже прикрыл голую шею шарфом, дабы не простудиться. На коже бедной девушки проступили мурашки, но холод - это далеко не самое страшное, о чем она могла беспокоиться. Аарон из-за спины посмотрел на девушку. В этом взгляде не было ненависти, злости, он словно просил этим взглядом прощения за то, что сегодня ночью оправдания больше не принимаются. Сегодня ночь расправы. Он взял огромные ножницы со стола, похожего на тот, которые стоят около оперирующих врачей в магловских больницах, и сел напротив Делайлы.
- Тише, тише, милая. – Вдруг девушка издала какой-то непонятный звук, похожий на стон, видимо, успела проснуться и осознать, что происходит. Говорить членораздельно ей не позволяла тряпка, который был замотан рот. Окончательно придя в себя, она заплакала. Аарон сразу же аккуратно вытер с ее лица слезы ладонью. – Я думал, ты никогда не проснешься. - Он любовался ею, и пусть в эту секунду она была не так прекрасна, но она была по-прежнему красива. И что самое главное, сейчас она была его. Аарон зажал в руке клок ее белокурых локонов и утонул в нем лицом, вкушая знакомый запах. К ее естественному запаху добавился запах полыни. – Оставишь мне кусочек себя на память? – Он поднес раскрытые ножницы к волосам, острые лезвия встретились, и волосы с характерным хрустом отлетели и посыпались на пол. Аарон пугающе засмеялся. – Тихо, я сказал. – Брандт застонала. - Обещаешь, что не будешь кричать и звать на помощь? Тогда я смогу снять повязку. Только обещай лучше, а не так, когда обещала никогда не бросать в беде лучшего друга. – Вуд театрально состроил обидчивую гримасу, будто был ребенком, у которого отняли любимую игрушку. После комната снова залилась смехом, больше похожим на злобный рык, чем на проявление радости.